История бриттов |
Страница 21 из 40 104. После того как обе стороны изъявили на это согласие, Хенгист, затаив новый коварный замысел, приказал своим подчиненным запастись длинными ножами и спрятать их у себя в сапоге, и когда бритты спокойно приступят к переговорам, он, Хенгист, громко произнесет "Nimed oure saxes!" {Nimed oure saxes! - Беритесь за ваши ножи! (древнеангл.)}, после чего всякий сакс, будучи наготове, смело накинется на стоящего рядом бритта и, вытащив нож, тотчас его поразит. Настал назначенный день, и все собрались в указанный город и приступили к переговорам о заключении мира. И вот, когда Хенгист счел, что наступил час, удобный для осуществления его злодейского замысла, он воскликнул: "Nimed oure saxes" и, ухватившись за Вортегирна, удержал его за полу плаща. Услышав условленные слова, саксы вытащили ножи и, напав на стоящих рядом ничего не подозревавших бриттских правителей, убили около четырехсот шестидесяти человек, тела коих святой Элдад впоследствии по христианскому обряду предал земле недалеко от Каеркарадока, который называется ныне Салисберией, на кладбище близ монастыря аббата Амбрия, некогда основавшего эту обитель. Ведь все бритты явились сюда без оружия, считая, что речь пойдет лишь о заключении мира. Вот почему саксы, прибывшие туда ради предательского деяния, смогли с такой легкостью убить безоружных. 105. Однако злодеяние это все же не прошло для язычников безнаказанно; многие из них были умерщвлены при попытке зарезать обреченных ими на смерть, ибо, защищаясь подобранными с земли камнями и кольями, бритты поражали ими коварных предателей. Среди присутствовавших тут бриттов был и правитель Клавдиоцестрии Элдол, который, увидев предательские действия саксов, схватил случайно подвернувшийся кол и использовал его для самозащиты; кого только он мог им настигнуть, тому, нанося удары, он переламывал члены и отправлял его незамедлительно в Тартар; одному он расшибал голову, другому переламывал руки, третьему - спину, многим - голени и сеял вокруг себя невообразимый ужас. И он удалился оттуда не прежде, чем перебил своим колом семь десятков мужей. Но так как сопротивляться такому множеству саксов ему было невмочь, он скрылся от них и достиг своего города. С обеих сторон пали многие, но победа все же досталась саксам. Ведь бритты, ничего не предвидя, прибыли сюда безоружными, из-за чего почти не имели возможности сопротивляться. И хотя саксы совершили нечестивое дело, они тем не менее не пожелали убить Вортегирна, но, непрестанно грозя ему смертью, связали его по рукам и ногам, требуя для себя в обмен на его жизнь города и крепости. Он уступил им все, чего они домогались, лишь бы его отпустили живым. После того как свои уступки он подтвердил клятвенно, с него сняли оковы, и саксы прежде всего захватили Лондон. Вслед за тем они заняли Эборак и Линдоколин, а также Винтонию и принялись разорять все области государства. Они нападали на жителей, точно волки на покинутых пастухом овец. Наблюдая повсюду такие бедствия, Вортегирн удалился в Камбрию, не зная, что же ему предпринять против столь нечестивого племени. 106. Призвав затем своих прорицателей, он с ними посовещался и повелел им наставить его, что ему подобает делать. Они ответили, что, раз он лишился всех своих крепостей, ему надлежит построить для себя мощную башню, дабы он располагал ею как своею твердыней. Осмотрев несколько мест в поисках подходящего для возведения башни, он прибыл, наконец, к горе Эрир и, собрав туда отовсюду работников, приказал воздвигнуть там башню. Собранные ради этого каменотесы и каменщики принялись класть ее основание. Но все, что они наработали за день, назавтра поглощала земля, так что они никак не могли взять в толк, куда девались плоды их трудов. Когда Вортегирна уведомили об этом, он снова обратился к своим прорицателям, дабы те разъяснили причину происходящего. А они на это ответили, что ему следует разыскать юношу, у которого нет и не было никогда отца, и, разыскав такового, предать его смерти, дабы кровью убитого окропить щебень и камни. Они утверждали, что через это будет обеспечена устойчивость основания башни. Немедленно во все области государства рассылают гонцов, чтобы те отыскали подходящего человека. Прибыв в город, который позднее был назван Каермердином, они, заметив у городских ворот увлеченных игрой юношей, подошли к ним. Усталые с дороги, они присели возле ристалища, собираясь узнать, не отыщется ли среди них тот, кто им нужен. По миновании большой части дня, между двумя юношами, которых звали Мерлин и Динабуций, вспыхнула ссора. И вот в разгар их препирательств Динабуций крикнул Мерлину: "Что ты равняешь себя со мною, глупец? Тебе далеко до меня. Ведь я и со стороны отца и со стороны матери происхожу из королевского рода, а кто ты, никому неведомо, ибо нет у тебя отца". Услышав эти слова, гонцы встрепенулись и стали расспрашивать окружающих, кто этот юноша. Те ответили, что кому он обязан рождением, неизвестно, а его мать - дочь короля Деметии и проживает в их городе среди монахинь в церкви святого Петра. 107. Получив эти сведения, гонцы поторопились к правителю города и от имени их короля потребовали доставить к ним Мерлина с матерью. Правитель, узнав о возложенном на них поручении, направил Мерлина с матерью к Вортегирну, дабы тот поступил с ними по своему усмотрению. И когда их привели перед королевские очи, государь принял мать Мерлина с должной почтительностью, так как знал, что она происходит от знатных родителей. Затем он начал ее расспрашивать, от кого зачала она Мерлина. Та ответила: "У тебя живая душа и живая душа у меня, владыка мой король, но я и вправду не знаю, от кого я его понесла. Мне ведомо только то, что однажды, когда я находилась вместе со своими приближенными в спальном покое, предо мной предстал некто в облике прелестного юноши и, сжимая в цепких объятиях, осыпал меня поцелуями; пробыв со мною совсем недолго, он внезапно изник, точно его вовсе и не было. Позднее он многократно обращался ко мне с речами, когда я бывала одна, но я его ни разу не видела. И он долгое время посещал меня таким образом, как я рассказала, и часто сочетался со мною, словно человек во плоти и крови, и покинул меня с бременем в чреве. Да будет ведомо твоей мудрости, что по-иному я не сходилась с этим юношей, породившим моего сына". Пораженный король приказал вызвать к нему Мауганция, дабы тот разъяснил, возможно ли то, о чем поведала женщина. Доставленный к Вортегирну Мауганций, выслушав все по порядку, сказал ему так: "Из книг наших философов и многих исторических сочинений я узнал, что немало людей появилось на свет именно так. Ибо, говоря о божестве Сократа, Апулей сообщает, что между луной и землей обитают бесплотные духи, которых мы именуем инкубами. Частично они обладают естеством человека, частично - ангелов и, когда пожелают, присваивают себе человеческое обличив и сочетаются с нашими женщинами. Один из них, быть может, и предстал пред этою женщиной и породил в ней вот этого юношу". 108. Внимательно выслушав Мауганция, Мерлин подошел к королю и сказал: "Для чего меня и мою мать доставили к тебе и сюда привели?" Вортегирн ответил: "Мои прорицатели подали мне совет разыскать человека, появившегося на свет без отца и окропить его кровью мою постройку, дабы она обрела устойчивость". Тогда Мерлин молвил: "Прикажи твоим прорицателям явиться сюда, и я изобличу их в том, что они измыслили ложь". Озадаченный тем, что сказал юноша, король повелел прорицателям явиться безотлагательно и сесть перед Мерлином, и тот обратился к ним с такими словами: "Не разумея, что препятствует устойчивости основания начатой башни, вы заявили королю, будто нужно обрызгать щебень моею кровью. Но скажите, что, по-вашему, сокрыто под основанием? Ведь под ним находится нечто мешающее его устойчивости". Оробевшие прорицатели промолчали. Тогда Мерлин, прозывавшийся и Амброзием, проговорил: "Владыка король, призови строителей и прикажи им выкопать в земле яму поглубже, и ты обнаружишь озеро, которое не дает башне должной опоры". Когда это было исполнено, под землей действительно оказалось озеро, в котором и крылась истинная причина неустойчивости основания башни. Вслед за тем Амброзий-Мерлин подошел к прорицателям и сказал: "Ответьте мне, лживые вы льстецы, что находится на дне озера?" Не промолвив ни слова в ответ, они промолчали, словно немые. "Распорядись, властитель, спустить озеро по канавкам, и ты увидишь на его дне два полых изнутри камня и в них двух спящих драконов". Король поверил и этому предвещанию юноши, ибо все, что тот говорил об озере, полностью оправдалось, и приказал его осушить, пораженный больше, чем всем остальным, самим Мерлином. Да и все окружающие были поражены его мудростью и сочли, что в нем обитает божественный Дух. 109. Я еще не дошел до этой части моего изложения, как из-за распространившейся повсюду молвы о Мерлине меня стали побуждать мои современники и в особенности епископ линкольнский Александр, муж величайшего благочестия и премудрости, предать пророчества этого юноши гласности. Ни во всем духовенстве, ни между мирянами не было никого, кому так стремились бы угодить все те, кого неизменная доброта и благосклонная щедрость епископа Александра склоняли к повиновению его воле. И вот, решив удовлетворить его пожелание, я перевел упомянутые пророчества и отослал их ему вместе со следующим посланием. 110. "Преосвященный Александр Линкольнский, преклонение перед твоей беспорочностью повелело мне перевести с бриттского языка на латинский пророчества Мерлина прежде, чем я довел до конца мой рассказ о деяниях бриттских королей. Ведь я предполагал завершить его раньше, а упомянутые пророчества привести впоследствии, дабы, занятый одновременно тем и другим, мой ум не запамятовал некоторых подробностей. Однако будучи убежден в снисходительности, каковой подарит меня твой свободный от надменности тонкий разум, я окунул в чернила мое чуждое велеречию незатейливое перо и по-простецки, не мудрствуя, перевел эти пророчества с неизвестного тебе языка. И немало меня удивляет, что ты соизволил поручить этот труд перу жалкому и убогому, хотя бразды твоей власти держат у тебя в подчинении такое множество более просвещенных и более искусных мужей, которые в состоянии обласкать слух Минервы твоей наслаждением, проистекающим от более возвышенных строк. И опережая философов нашего острова, заявляю, что ты единственный, в чем не обинуюсь признаться, мог бы превзойти всех остальных, бряцая на твоей исполненной вдохновения лире, когда бы твое высокое предназначение не призывало тебя к совершенно иным трудам. По этой причине тебе и было угодно, чтобы Гальфрид Монмутский прогнусил прорицание это на своей дудке, причем его жалким потугам ты отнюдь не отказываешь в твоем благосклонном внимании, и, буде он передал что-либо беспорядочно и ошибочно, исправь его промахи, прибегнув к розге твоих Камен, и придай переведенному им стройное и правильное звучание". |
| « О разорении Британии | История бриттов » |
|---|
